Сцена перемен. Театр на рубеже веков

На первой лекции мы поговорим о рождении Московского Художественного театра — события, которое предопределило все дальнейшее развитие русского театра. Мы узнаем, как восемнадцатичасовой разговор Станиславского и Немировича-Данченко в ресторане «Славянский базар» положил начало театральной революции, и погрузимся в их манифест, направленный против старой манеры игры, дурных условностей и бедного репертуара. Проследим, как в подмосковном Пушкине рождались главные принципы МХТ, а также выясним, почему именно чеховская «Чайка», некогда освистанная, стала символом на ближайшие два века и триумфом режиссерского типа театра.

На второй лекции мы расскажем о том, как символизм совершил революцию в русском театре, отказавшись от бытового правдоподобия в пользу художественной условности. Мы погрузимся в творческую лабораторию В.Э. Мейерхольда и проследим, как его сотрудничество с В.Ф. Комиссаржевской и художниками-символистами привело к созданию уникальной сценической формы; а также узнаем, почему их союз закончился громким разрывом. Отдельно поговорим о легендарной постановке «Балаганчика» Александра Блока и выясним, почему этот спектакль вызвал в зале одновременно неистовый свист и бурю оваций.

На третьей лекции мы расскажем о том, как русский футуризм с его культом скорости, техники и разрушения старого искусства попытался стать голосом революции. Рассмотрим союз Владимира Маяковского и Всеволода Мейерхольда и узнаем, как их «Мистерия-буфф» — грандиозный агитационный балаган — стала первым политическим спектаклем, а также проследим, как в этом спектакле были соединены плакатное слово, циркизация и черный квадрат Казимира Малевича. Мы поговорим о том, почему футуризм, при всей его востребованности в «плакатно-митинговый» период, в итоге оказался неугоден новой власти, и выясним, в чем заключалась его главная революционная сила — в освобождении сознания через игру, провокацию и тотальное разрушение сценических условностей.

На этой лекции мы расскажем о том, как Евгений Вахтангов, гениальный ученик Станиславского, совершил революцию внутри системы своего учителя, и что он имел в виду, когда предлагал «вернуть театр в театр». Мы разберем, что такое «фантастический реализм» в театре и узнаем о спектакле-завещании Вахтангова «Принцесса Турандот» —почему эта сказочная феерия, созданная в голодной и разрушенной Москве, стала главным документом эпохи и триумфом жизнеутверждающего праздника.

На пятой лекции мы поговорим о том, как театральный конструктивизм совершил радикальный переворот в сценическом языке, заменив жизнеподобие функциональной конструкцией, а психологию актера его биомеханикой. Мы погрузимся в лабораторию Всеволода Мейерхольда и узнаем, как его знаменитая постановка «Великодушный рогоносец» превратила сцену в «станок» для актерской работы, где лестницы, вращающиеся колеса и мостки определяли драматургию действия. Мы выясним, почему этот спектакль-манифест, разрушивший сценическую коробку до «минус нуля», стал одновременно и трагическим откликом на свое время, и торжеством новой театральной реальности, основанной на ритме, движении и чистой игре.

На этой лекции мы расскажем о том, как Сергей Эйзенштейн, ученик Мейерхольда, начал свою карьеру в театре и довел идеи циркизации и биомеханики до логического предела, объявив войну традиционному театру и начав использовать монтаж как основной принцип построения спектакля. Мы изучим его главный спектакль «Мудрец» — безумный фарс на основе пьесы Островского, где все действующие лица стали клоунами, а сцена превратилась в цирковую арену с хождением по реальной проволоке и обратными сальто. Узнаем, как впервые в истории театра в действие был вмонтирован фильм «Дневник Глумова», ставший предвестником будущей кинокарьеры Эйзенштейна, а также подробно познакомимся с теорией «монтажа аттракционов».

Седьмая лекция будет посвящена тому, как Александр Таиров в своем Камерном театре создал уникальное направление — «неореализм» или «театр эмоционально-насыщенных форм», и как его эстетика нашла совершенное воплощение в легендарной постановке «Федры». Мы погрузимся в лабораторию Таирова и узнаем, в чем заключалась его революционная система актерской игры, где любая роль раскладывалась на партитуру четырех первоэлементов, а также разберем трагическую судьбу Камерного театра и исследуем причины его закрытия.

В финальной лекции мы расскажем о том, как в 1920-е годы два режиссера-авангардиста, Всеволод Мейерхольд и Игорь Терентьев, вступили в радикальный диалог с гоголевской классикой, создав два принципиально разных, но одинаково новаторских «Ревизора». Мы погрузимся в мейерхольдовский спектакль-симфонию, где «скотинство» явилось в «изящном облике» брюлловских натур, а Хлестаков-хамелеон в исполнении Эраста Гарина предстал инфернальным фантомом, преследуемым собственным двойником; а также узнаем, как Терентьев в своем «Ревизоре», полемизируя с Мейерхольдом, которого считал своим учителем, переделал классический текст с помощью «заумного языка». Мы поговорим о том, почему Мейерхольд видел в комедии трагедию обреченной империи, а Терентьев — фарс об обывательщине, и выясним, как оба спектакля, став вершинами театрального формализма, одновременно оказались и его лебединой песней в наступающую эпоху государственного контроля над искусством.